Бойцовский Клуб

Старая поговорка, что убивают тех, кого любят, верна. Верно и обратное
утверждение.
Еще как верно.
Этим утром я отправился на работу и увидел полицейское оцепление между
зданием, в котором я работал, и автомобильной стоянкой. Полицейские
останавливали и допрашивали людей, с которыми я работал. Всех, кто попадался
им.
Я даже не стал сходить с автобуса.
Я - Холодный Пот Джо.
Из окна автобуса я вижу, что окно-стена на четвертом этаже моего
офисного здания выбито, а внутри пожарный в грязно-желтой робе отковыривает
обгоревшую панель подвесного потолка. Дымящийся стол показывается из окна,
толкаемый двумя пожарными, а затем падает вниз с высоты четвертого этажа,
ударяясь об асфальт почти бесшумно, но очень эффектно.
Стол разваливается на части, которые продолжают дымиться.
Я - Комок В Желудке Джо.
Это мой стол.
Я знаю, что мой начальник мертв.
Три способа приготовления напалма. Я знаю, что Тайлер собирался убить
моего начальника. Вот почему мои руки пахли бензином, вот почему я сказал,
что хочу уйти с работы. Я сам разрешил ему. Будь как дома.
Убей моего начальника.
Тайлер, Тайлер.
Я знаю, что взорвался компьютер.
Я знаю это, потому что это знает Тайлер.
Я не хочу этого знать, но я знаю, как просверлить тонким сверлом для
ювелирных работ крошечное отверстие в трубке монитора. Все
обезьянки-астронавты знают это. Я распечатал заметки Тайлера. Это новая
версия бомбы-лампочки, когда просверливают отверстие в лампочке и заливают
через него бензин. Отверстие заклеивают воском или силиконом, затем
вкручивают лампочку в патрон и ждут, пока кто-нибудь не войдет в комнату и
не включит свет.
Трубка в мониторе вмещает гораздо больше бензина, чем лампочка.
Сначала нужно убрать пластиковую рамку вокруг катодно-лучевой трубки
или же можно действовать через вентиляционные прорези в верхней панели
монитора.
Но еще до этого необходимо отключить монитор от сети и от компьютера.
Телевизор тоже подойдет.
Надо помнить о том, что малейшая искра - даже статическое электричество
от синтетического коврового покрытия - и вам конец. Вы превратитесь в комок
горящей и визжащей плоти.
В катодно-лучевой трубке может сохраняться остаточное напряжение до
трехсот вольт, так что разрядите главный конденсатор при помощи отвертки.
Если в процессе этого вам пришел конец, значит, вы использовали отвертку с
неизолированной ручкой.
Внутри трубки вакуум, так что, просверлив ее, вы услышите легкий свист
- это воздух заполняет трубку изнутри.
Рассверлите проделанное отверстие при помощи сверл с увеличивающимся
диаметром, пока в него не начнет входить воронка. Затем заполните трубку
взрывчатым или легковоспламеняющимся веществом на ваш вкус. Неплох в этом
случае самодельный напалм. Бензин, смешанный с замороженным концентратом
апельсинового сока или с кошачьим дерьмом.
Замечательно взрывается также смесь марганцовки и сахарной пудры. Суть
в том, чтобы смешать хорошо горящее вещество с тем, которое обеспечивает
большое количество кислорода для горения. Если горение идет достаточно
быстро, то его называют взрывом.
Перекись бария и цинковая пыль.
Аммиачная селитра и алюминиевый порошок.
Nouvelle cuisine анархии.
Нитрат бария под соусом из серы и древесного угля. Отличный порох.
Bon appetit.
Наполните всем этим компьютерный монитор, и когда кто-нибудь включит
компьютер, у него под носом взорвутся пара-другая килограммов пороха.
Беда в том, что я немного любил своего начальника.
Если ты американец мужского пола и христианского вероисповедания, то
твой отец - это модель твоего Бога. Иногда отца тебе может заменить карьера.
А вот Тайлер моего начальника не любил.
Полиция ищет меня. Я последним покинул здание в пятницу вечером. Я
проснулся за рабочим столом, с влажным пятном от моего сонного дыхания на
столешнице и голосом Тайлера в телефонной трубке, который сказал мне:
- Выйди на улицу. У нас есть машина.
"Кадиллак".
Мои руки все еще пахли бензином.
Автомеханик из бойцовского клуба спросил меня, что я хотел бы сделать
перед смертью. Я сказал, что хочу уйти с работы. Я сам разрешил Тайлеру.
Будь как дома. Убей моего начальника.
Я доезжаю на автобусе до конечной остановки, большой, покрытой щебнем
площадки, откуда пригородные автобусы отправляются в разные стороны по
дорогам, разбегающимся между пустых автостоянок и вспаханных полей. Водитель
достает пакет с завтраком и термос, и смотрит на меня через зеркало над его
головой.
Я думаю, где бы мне спрятаться так, чтобы копы меня не нашли. С заднего
сиденья я вижу, что кроме меня и водителя в автобусе находится еще человек
двадцать. Я насчитал двадцать голов.
Двадцать выбритых налысо голов.
Водитель поворачивается в кресле и обращается ко мне:
- Мистер Дерден, сэр! Я восхищен тем, что вы делаете.
Я никогда не видел его прежде.
- Вы должны простить меня, сэр, - говорит водитель, - но в комитете мне
сказали, что вы сами велели поступать подобным образом.
Бритые головы поворачиваются к тебе одна за другой. Затем один за
другим бойцы встают. У одного в руках тряпка, от которой несет эфиром. Тот,
который ближе всего к тебе, держит в руке охотничий нож. Это автомеханик из
бойцовского клуба.
- Вы - смельчак, сэр, - говорит водитель, - вы назначили домашнее
задание сами себе.
Механик говорит водителю:
- Заткнись. Стой на стреме и не болтай.
В руке у одного из обезьянок-астронавтов резиновая лента. Ты знаешь,
что сейчас тебе стянут яйца. Обезьянки начинают двигаться по проходу к тебе.
Механик говорит:
- Вы же знаете правила, мистер Дерден. Вы же сами сказали. Вы сказали,
что если кто-нибудь попытается закрыть клуб, даже вы сами, то ему отрежут
яйца.
Помидоры.
Абрикосы.
Шары.
Huevos.
Представь только, как лучшая часть тебя лежит в пластиковом мешке в
морозильнике на Бумажной улице.
- Вы же знаете: сопротивление бесполезно, - говорит механик.
Водитель смотрит в зеркало и жует свой сандвич.
Полицейская сирена завывает где-то вблизи. Вдалеке, в поле, тарахтит
трактор. Птицы. Заднее окно в автобусе наполовину открыто. Облака. Высокая
трава на краю автобусной площадки. Пчелы или мухи гудят в траве.
- Сейчас мы сделаем небольшую операцию, - говорит автомеханик из
бойцовского клуба. - На этот раз это не просто угроза, мистер Дерден. На
этот раз мы их отрежем.
Водитель автобуса говорит:
- Это копы.
Сирена воет уже где-то перед самым автобусом.
Итак, с кем же мне придется бороться?
Полицейский автомобиль подъезжает к автобусу, мигая красными и синими
огнями, и кто-то кричит снаружи:
- Всем оставаться на месте!
И я спасен.
Вроде бы.
Я могу рассказать копам про Тайлера. Я расскажу им все про бойцовский
клуб. Меня, скорее всего, посадят, но тогда уже "Проект Разгром" станет их
проблемой, и мне не придется больше смотреть на этот острый нож.
Полицейские взбегают по ступенькам в автобус, и первый из них
спрашивает:
- Уже отрезали?
Второй добавляет:
- Режьте скорее, выписан ордер на его арест.
Затем он приподнимает фуражку и говорит:
- Ничего личного, мистер Дерден. Очень рад, наконец, познакомиться с
вами.
Вы совершаете огромную ошибку, говорю я.
Механик говорит:
- Вы нас предупреждали, что скажете именно это.
Я - не Тайлер Дерден.
- И на этот счет вы нас предупреждали.
Я меняю правила. Пусть бойцовский клуб существует, но отныне мы никого
и никогда не будем кастрировать.
- Так, так, так, - говорит механик.
Он уже находится на полпути ко мне и по-прежнему сжимает в руках острый
нож.
- Вы сказали, что именно это и будете говорить.
Ладно, я - Тайлер Дерден. Он самый. Я - Тайлер Дерден и я диктую
правила, и я приказываю вам: уберите нож!
Механик вполоборота спрашивает кого-то из идущих сзади:
- Какой у нас рекорд на сегодняшний день?
Ему отвечают:
- Четыре минуты.
Механик спрашивает:
- А сейчас кто-нибудь засек время?
Оба полицейских стоят у передней двери автобуса. Один смотрит на часы и
говорит:
- Обожди чуток. Сейчас стрелка дойдет до двенадцати и тогда - валяй.
Коп говорит:
- Девять. Восемь. Семь.
Я выпрыгиваю в полуоткрытое окно. Я падаю животом на стекло в
металлической раме, а у меня за спиной механик восклицает:
- Мистер Дерден, не портите нам результат!
Свисая из окна, я цепляюсь руками за черную резину задней покрышки. Мне
удается ухватиться за обод, и я пытаюсь вытянуть себя из окна. Кто-то держит
меня за ногу. Я кричу маленькому трактору вдали:
- Эй! Эй, там!
Кровь прилила к моей голове, потому что я вишу кверху ногами. Я тяну
себя в одну сторону, но руки, ухватившие меня за щиколотки, тянут меня в
другую. Галстук плещется и бьет меня по лицу. Пряжка моего ремня за что-то
зацепилась. Пчелы, мухи и трава в дюймах от моего лица, и я кричу:
- Эй, там!
Руки, вцепившиеся в мои штаны, начинают стягивать их вместе с ремнем.
Кто-то внутри кричит:
- Прошла минута!
Ботинки спадают с моих ног.
Ремень вместе с пряжкой исчезает внутри окна.
Чьи-то руки крепко держат мои ноги. Горячее стекло окна жжет мне живот.
Белая рубашка пузырем окутывает плечи и голову. Я по-прежнему цепляюсь
руками за обод колеса и кричу:
- Эй, там!
Мои ноги сложены и вытянуты. Брюки кто-то стянул с меня совсем. Солнце
греет мне задницу своими лучами.
Кровь стучит у меня в висках, глаза выпучены от давления, все, что я
вижу - это белая рубашка, висящая колоколом вокруг моей головы. Где-то
вдалеке тарахтит трактор. Гудят пчелы. Где-то. На расстоянии миллиона миль.
Где-то на расстоянии миллиона миль позади кто-то выкрикивает:
- Две минуты!
Чья-то рука, скользит у меня между ног.
- Не делайте ему больно, - говорит кто-то.
Руки, которые держат меня за щиколотки, находятся от меня на расстоянии
миллиона миль. Представьте себе, что они находятся в конце длинной-длинной
дороги. Направленная медитация.
Не надо представлять, что металлическая окантовка окна - это тонкий,
острый нож, который вспарывает вам живот.
Не надо представлять, как люди в черном разводят ваши ноги в стороны.
В миллионе, квадриллионе миль от тебя грубая, теплая рука ухватывает
тебя за основание корня, и что-то начинает давить все сильнее, сильнее и
сильнее.
Резиновая лента.
Вы в Ирландии.
Вы в бойцовском клубе.
Вы на работе.
Вы где угодно, но не здесь.
- Три минуты!
Кто-то вдалеке кричит:
- Вы же сами говорили, мистер Дерден: "Не вставайте на пути у
бойцовского клуба".
Теплая рука прикасается к тебе. За ней следует холодный кончик ножа.
Другая рука обнимает тебя за плечи.
Это - терапевтический телесный контакт.
Время объятий.
Тряпка с эфиром прижимается к твоему рту и носу.
А затем - ничего. Даже меньше, чем ничего. Забытье.