Щебетали птицы.
Солнечный свет, просочившись сквозь деревянные жалюзи, разрисовал полосатым узором постель. Мои наручные часы на полу у кровати показывали 7:35. Шерстяное одеяло и простыни подо мной вымокли так, точно какой-то кретин вылил мне прямо в кровать целое ведро воды.
Голова была по-прежнему свинцовой, но жар заметно спал. За окном всё пространство до горизонта побелело от снега. Новое утро выкрасило долину сверкающим серебром. Холодный воздух приятно бодрил, покалывая кожу.
Я спустился по лестнице и принял горячий душ. Лицо моё в зеркале выглядело до отвращения белым, а щёки за одну ночь ввалились так, словно меня не кормили два месяца. Выдавив из тюбика в три раза больше крема для бритья, чем обычно, я аккуратно намылил щеки и тщательно побрился. Затем пошел в туалет и освободился от такого огромного количества жидкости, что сам себе не поверил.
Совепшив сей сортирный подвиг, я вконец обессилел. Как был, в халате, я упал на диван и пролежал, свепнувшись калачиком, минут пятнадцать.
За окном по-прежнему щебетали птицы. Снег начал таять, с крыши звонко и часто капало. Время от времени откуда-то издалека доносился пронзительный скрип непонятно чего.
В половине девятого я съел яблоко, выпил два стакана виноградного сока. И принялся укладывать вещи. Из подпола в кухне я решил позаимствовать бутылку белого вина, большую плитку шоколада и пару яблок.
Я собрался в дорогу и в воздухе гостиной разлилась какая-то неуловимая грусть. Вся многолетняя, запутанная история этого странного дома, наконец, подходила к концу.
Сверившись с часами на руке, ровно в девять я подошёл к часам у камина, подтянул вверх одну за другой три гири и установил стрелки на девять ноль-ноль. Потом отодвинул корпус часов от стены и соединил торчавшие из задней панели провода. Зелёный провод с зелёным. Красный с красным.
Четыре отверстия для проводов были проделаны в фанере шилом. Две дырки сверху, две снизу. Сами провода были накрепко приторочены к корпусу часов точно такой же проволокой, что я видел у Крысы в джипе. Я придвинул часы обратно к стене и подошёл к зеркалу попрощаться со своим двойником.
Пусть всё будет хорошо, сказал я ему.
Пусть всё будет хорошо, сказал он мне.
Вспоминая маршрут, каким мы пришли сюда, я зашагал по прямой через пастбище. Снег пронзительно скрипел под ногами. Без единого следа на бескрайнем снегу, долина казалась громадным серебряным озером, затопившим кратер исполина-вулкана. Обернувшись, я увидел одинокую цепочку следов, тянувшуюся от меня до самого дома. Линия следов замысловато вихлялась из стороны в сторону. Что ни говори, а ходить по прямой не такое уж и простое занятие.
Дом при взгляде издалека смотрелся точь-в-точь как живое существо. Весь он как-то смущённо ужался и время от времени вздрагивал, отряхивая снег с треугольной крыши. Лепёшки снега соскальзывали вниз по скату и с грохотом разбивались о землю.
Я пошёл дальше и вскоре добрался до края пастбища. Затем очень долго шагал по берёзовым зарослям. Наконец, переправившись через мостик, обогнул конусовидную сопку и вышел на Проклятый поворот.
Мне повезло: снег на дороге ещё не успел слежаться и заледенеть. И всё же это был очень странный снег: как осторожно ни ступай по нему, сердце не отпускает липкий, противный страх, будто ещё шаг и провалишься по пояс, если не хуже. Потребовалась целая вечность, чтобы, цепляясь за осыпающиеся валуны вдоль обочины, преодолеть-таки этот чёртов поворот. Подмышки взмокли так, будто стояла тридцатиградусная жара. Всё это сильно смахивало на страшные сны моего детства.
С правой обочины просматривалась равнина внизу. Вся она словно поседела от снега. Посередине текла, ослепительно искрясь на солнце, речка Дзюнитаки. Мне даже почудилось, будто издалека донёсся гудок речного парома. Погода была лучше некуда.
Я глубоко вздохнул, поправил рюкзак за плечами и зашагал пологой дорогой вниз. Но уже за следующим поворотом остановился. Новенький, незнакомый мне джип громоздился прямо посреди дороги, загораживая проход. Рядом с джипом стоял Чёрный Секретарь и пристально смотрел на меня.
обращений к странице:7311