- Давай, - отозвался я.
- Я, правда, пришел на целый час раньше... - добавил он, извиняясь.
- Пустяки, - сказал я. - Я тут, как видишь, просто помираю с тоски...
Крыса засмеялся. Он находился где-то сразу позади меня. Казалось, еще немного - и я прикоснусь к нему спиной.
- Прямо как в старые добрые времена... - сказал Крыса.
- По-моему, нам с тобой всю жизнь удается поговорить по душам, лишь когда оба помираем со скуки, - заметил я.
- Хм-м... А что — пожалуй, ты прав!
И Крыса широко улыбнулся. Это я понял, даже сидя в кромешном мраке к нему спиной. По тому, как слегка разрядилось напряжение в черном воздухе, по другим мелочам - я умел различать тот миг, когда он улыбается. Слишком долго мы с ним были друзьями. Так долго, что замучаешься вспоминать.
- С другой стороны, кто это сказал: "друзья по скуке - лучшие друзья"? - прибавил он.
- Да ты же, небось, сам и сказал.
- Хм! Чутье тебя, как всегда, не подводит...
Я тяжело вздохнул:
- На этот раз мое чутье подвело меня так, что хоть волком вой. Просто жить неохота, ей-богу! Даром, что вы мне столько подсказок подсовывали всю дорогу...
- Ладно, что уж теперь... Все, что требовалось, ты сделал, как нужно.
Я не стал ничего говорить. Крыса тоже молчал и, я уверен, даже в темноте разглядывал, как обычно, пальцы на левой руке.
- Представляю, сколько неприятностей я доставил тебе! - сказал он наконец. - Мне правда очень неловко. Но другого выхода у меня не было. Кроме тебя, было совершенно некого попросить. Да я уже писал тебе обо всем этом...
- Нет, погоди! Вот как раз обо всем этом ты уж мне, будь добр, расскажи. Все это, знаешь ли, пока очень плохо укладывается у меня в голове...
- Конечно, - сказал Крыса. - Конечно, расскажу. Но сначала мы выпьем пива.
Я поднялся было с дивана, чтобы пойти за пивом, но Крыса остановил меня.
- Сиди, сам принесу, - сказал он. - Все-таки ты у меня в гостях...
Привычно-уверенными шагами Крыса прошел в темноте на кухню, открыл холодильник и начал набирать оттуда в охапку банку за банкой. Слушая, как он делает все это, я попеременно то закрывал, то открывал глаза. Темнота с открытыми глазами и темнота с закрытыми глазами несколько отличались по цвету.
Крыса вернулся и выставил на стол одну за другой несколько банок с пивом. Я пошарил рукой по столу, нащупал одну, откупорил и выпил залпом чуть ли не половину.
- Когда ничего не видать, даже пиво не кажется пивом, - сказал я.
- Извини, но будет гораздо лучше, если мы поговорим в темноте...
Добрые пару минут мы с ним молча глотали пиво.
- Итак, - начал он наконец и откашлялся. Я поставил опустевшую банку на стол и, кутаясь в одеяло, приготовился к продолжению. Но продолжения не наступало. Я лишь слышал в темноте, как он болтал банкой из стороны в сторону, проверяя, сколько осталось пива. Старая привычка.
- Итак, - повторил он. И, залпом осушив пиво, лязгнул пустой банкой о крышку стола. - Начнем, пожалуй, с вопроса: что вообще заставило меня здесь поселиться. Тебя ведь и это интересует, как я понимаю?
Я ничего не ответил. Он подождал немного, понял, что ответа ждать бесполезно, и продолжал:
- Отец мой откупил эту усадьбу в пятьдесят третьем. Мне тогда было пять лет. До сих пор не знаю толком, зачем ему понадобился дом в такой глуши. Скорее всего, на распродаже бывшего имущества американской армии ее уступали за смехотворную цену. Да ты и сам видишь - дорог вокруг никаких; пока доберешься досюда, проклянешь все на свете. Летом еще ничего, а уж как снег повалит - что здесь делать человеку, вообще непонятно. Янки хотели здесь построить радиолокационную базу, и даже начали дорогу прокладывать, да скоро смекнули, что средств не хватит, и все работы свернули. Городок внизу - нищий, о том, чтоб дорогу достроить, и не помышляет. Да и зачем такая дорога могла бы пригодиться - пусть даже доведенная до ума?.. Вот так и вышло, что люди эту землю прокляли и забыли.
- А что, Профессор Овца не хотел вернуться?
- Профессор Овца живет в своих воспоминаниях. И не хочет никуда возвращаться.
- Пожалуй, что так... - пробормотал я.
- Ты пиво-то пей! - подзадорил меня Крыса.
- Да мне уже хватит, - сказал я. Керосинка погасла давным-давно, и, несмотря на толстое одеяло, тело мое промерзало так, что зуб на зуб не попадал. Крыса вскрыл очередную банку и продолжал пить пиво один.
- Отец в это место просто влюбился. Дорогу, где нужно, отремонтировал. Дом подлатал. Деньги, надо думать, ухлопал немалые! Зато теперь, была бы машина, летом здесь можно очень неплохо прожить. С печкой, туалетом, душем, телефоном и аварийной электростанцией. Что за жизнь здесь вел Профессор Овца - я даже гадать не берусь...
И Крыса издал горлом странный звук: не разобрать - то ли сдавленный вздох, то ли просто пивная отрыжка.
- С пятьдесят пятого по шестьдесят третий мы каждое лето приезжали сюда всей семьей. Родители, мы с сестрой и наша гувернантка. Если подумать, то был самый достойный период моей жизни... Пастбища перед домом - как и сейчас, впрочем - сдавались городу в аренду, и летом вся долина заполнялась овцами. Докуда глаз хватало - сплошное море овец! Так у меня и осталось в памяти на всю жизнь: подумаю о лете - сразу овец вспоминаю...
Слушая Крысу, я вдруг почувствовал, что очень плохо понимаю, что значит иметь в своем распоряжении загородную виллу. И, видимо, уже никогда не пойму.
- А к середине шестидесятых наши семейные приезды сюда прекратились. Купили новую усадьбу поближе к дому, сестра вышла замуж, да и я стал реже в семье появляться. У отца фирму долго лихорадило; да много всяких причин. В общем, это место опять оказалось заброшено и забыто. Сам я последний раз приезжал сюда в шестьдесят седьмом. Один приезжал. И жил здесь примерно месяц...
На этом Крыса споткнулся, будто вспомнив о чем-то, и замолчал.
- Не скучно было? - осторожно спросил я.
- Скучно? Ну, нет! Будь моя воля, я бы здесь на всю жизнь остался. Но как раз этого я позволить себе не мог. Дом-то отцовский. А жить в долгу у родителей тогда было не в моих правилах.
- Почему - "тогда"? Разве сейчас не так?
- Да, конечно... - согласился Крыса. - С тех пор я решил сюда больше не приезжать. Но однажды заехал в Саппоро, и в холле отеля "Дельфин" увидал на стене фотографию. И страшно захотелось взглянуть на эти места хотя бы еще разок. Чего бы это ни стоило. Скажем так, из совершенно сентиментальных соображений. Ты ведь тоже, наверное, иногда бываешь сентиментальным?
- Случается, - сказал я. И вспомнил про море, похороненное под бетонными небоскребами.
- И вот я знакомлюсь с Профессором Овцой и выслушиваю его историю. Про овцу со звездой на спине, которая явилась к нему во сне... Это ты знаешь?
- Да уж, знаю.
- Ну, тогда остальное рассказываю в трех словах. Вскоре у меня появилось навязчивое желание провести в долине всю зиму. Желание дикое, сродни наваждению. Отец, не отец - тут уже все равно. Я наспех собираюсь и мчу сюда, себя не помня. Как будто кто-то специально заманивает меня, понимаешь?..
- И здесь ты встречаешь Овцу. Так?
- Именно так, - ответил Крыса.
- О том, что случилось дальше, рассказывать очень жутко, - сказал Крыса. - Какими бы словами я ни описывал эту жуть, тебе ее все равно не постичь.
И он с хрустом смял одну за другой две опустевшие жестянки из-под пива.
- Так что давай лучше ты сам будешь задавать мне вопросы. Я ведь смотрю, тебе уже почти все известно, на так ли?
- Можно спрашивать как попало?
- Можно, мне все равно.
- Ты уже умер, да?
Прошло много, до животного ужаса много времени, прежде чем я услышал ответ. Может быть, на самом деле, эта пауза измерялась всего несколькими секундами - но их было достаточно, чтобы я чуть не отдал Богу душу от страха. Во рту пересохло так, будто его набили песком.
- Да, - очень тихо ответил Крыса. - Я уже умер.
обращений к странице:5819