«Каждая мечта тебе даётся вместе с силами, необходимыми для ее осуществления. Однако тебе, возможно, придётся, ради этого, потрудиться».
Мы приземлились на огромном пастбище неподалеку от небольшого пруда, вдали от городов, где-то на границе штатов Иллинойса и Индианы. «Никаких пассажиров, устроим себе выходной», — думал я.
— Послушай, — сказал он. — Впрочем, нет. Просто спокойно стой там и смотри. То, что ты сейчас увидишь, вовсе не чудо. Почитай учебник физики... даже ребенок может ходить по воде.
Он повернулся и, словно не замечая, что там была вода, на несколько метров отошел от берега, шагая по поверхности пруда.
Это выглядело так, будто пруд, на самом деле, был лишь миражом, родившимся в жаркий полдень над каменной твердыней. Он крепко стоял на поверхности, ни брызги, ни волны не заливали его лётные ботинки.
— Давай, — сказал он, — иди сюда.
Я видел это своими глазами. Это было возможно — ведь он стоял на воде, вот я и пошел к нему. Было такое ощущение, что иду по прозрачному голубому линолеуму, и я рассмеялся.
— Дональд, что ты со мной делаешь?
— Я всего лишь показываю тебе то, чему все учатся рано или поздно, — сказал он, — вот теперь ты и сам можешь.
— Но я...
— Слушай. Вода может быть твердой, — он топнул ногой, и звук был такой, словно под ним был камень. — А может и не быть. — Он снова топнул и обрызгал нас с ног до головы. — Почувствовал? Попробуй сам.
Как быстро мы привыкаем к чудесам! Не прошло и минуты, как я начал думать, что хождение по воде возможно, естественно и... вообще, что тут такого?
— Но если вода сейчас твердая, как мы можем ее пить?
— Так же, как и ходить по ней, Ричард. Она не твердая и не жидкая. Ты и я сами решаем, какой она будет для нас. Если ты хочешь, чтобы вода была жидкой, думай, что она жидкая, поступай так, будто она жидкая, пей ее.
Если хочешь, чтобы она стала воздухом, действуй так, будто она — воздух, дыши ею. Попробуй. Может, это связано с присутствием столь продвинутого существа, подумал я. Может, таким вещам позволительно происходить в определённом радиусе, скажем, метров пятнадцать вокруг них...
Я встал на колени и засунул руку в пруд. Жидкость. Затем я лег на его поверхность, погрузил голову в синеву и, исполненный веры, сделал вдох.
Казалось, что я дышу тёплым жидким кислородом, дышалось легко и свободно. Я сел и вопросительно посмотрел на него, ожидая, что он без слов поймёт то, что вертелось у меня в голове.
— Говори, — приказал он.
— Зачем мне говорить вслух?
— Потому что то, что ты хочешь сказать, точнее можно выразить словами. Говори.
— Если мы можем ходить по воде, дышать ею и пить ее, почему мы не можем то же самое делать и с землей?
— Правильно. Молодец. Смотри...
Он легко подошёл к берегу, будто шагал по нарисованному озеру. Но в тот момент, когда ноги ступили на прибрежный песок, он начал погружаться и, сделав несколько шагов, ушел по плечи в землю, покрытую травой. Казалось, что пруд неожиданно превратился в остров, а земля вокруг стала морем.
Он немного поплавал в пастбище, плескаясь и поднимая темные жирные брызги, затем поплавал на самой его поверхности, а потом встал и пошел по нему. Неожиданно я увидел чудо — человек шёл по земле! Стоя на пруду, я зааплодировал ему. Он поклонился и зааплодировал мне.
Я подошел к краю пруда, подумал, что земля жидкая и тронул ее носком ботинка. По траве кругами пошли волны. Насколько здесь глубока земля? — чуть было не спросил я вслух. Земля будет настолько глубока, насколько я сам решу.
Полметра, решил я, она будет глубиной полметра, и я перейду её вброд. Я уверенно ступил на берег и тут же провалился с головой. Под землей было черно и страшно, затаив дыхание, я рванулся на поверхность, стараясь ухватиться за твердую воду, уцепиться за край пруда.
Он сидел на траве и хохотал.
— Ты — блестящий ученик, знаешь?
— Никакой я тебе не ученик! Вытащи меня отсюда.
— Сам вылазь.
Я перестал барахтаться. Я представлю землю твердой и смогу легко из нее вылезти. Я представил ее твердой и вылез... с ног до головы измазанный черной грязью.
— Ну, парень, и перемазался же ты!
На его голубой рубашке и джинсах не было ни пылинки, ни пятнышка.
«А-а-а!» Я начал вытряхивать землю из волос и ушей. Наконец я бросил бумажник на траву, вошел в жидкую воду и начал чиститься традиционным влажным способом.
— Я знаю, есть и лучший способ чистки.
— Да, есть способ сделать это побыстрее.
— Уж, пожалуйста, не рассказывай мне о нём. Сиди там и хохочи, а я уж как-нибудь сам до него додумаюсь.
— О'кей.
В конце концов, громко хлюпая ботинками, я побрел к самолету, переоделся и развесил мокрую одежду сушиться на стяжках крыльев.
— Ричард, не забудь то, что ты сделал сегодня. Очень легко забыть те моменты, когда ты понимал мир, и потом решить, что это был просто сон или чудо. Ничто хорошее — не чудо, ничто прекрасное — не сон.
— Ты сам сказал, что мир — это сон, и он прекрасен, иногда. Закат. Облака. Небо.
— Нет. Их образ — это сон. Красота реальна. Ты чувствуешь разницу?
Я кивнул, почти понимая его. Позже я украдкой глянул в «Справочник Мессии».
«Мир — это твоя ученическая тетрадка, страницы, на которых ты решаешь задачки. Он нереален, хоть ты и можешь выразить в нём реальность, если пожелаешь. Ты также волен писать чепуху, или ложь, или вырывать страницы».
обращений к странице:7905