Бойцовский Клуб

Если люди думают, что ты скоро умрешь, они начинают внимательно слушать
тебя. Вот за что я любил группы поддержки.
Если люди полагают, что видят тебя в последний раз, они начинают
действительно смотреть на тебя. Иначе они говорят с тобой о своих проблемах
с банком, о песне, которая играет по радио, или поправляют прическу, пока ты
говоришь.
А тут тебе принадлежит все их внимание.
Они начинают слушать, а до того просто ждали своей очереди заговорить.
И даже когда они заговаривают, они уже не говорят про себя. Они говорят
с тобой, и после этого разговора вы оба чувствуете себя немного другими.
Марла начала ходить в группу поддержки, когда обнаружила у себя в груди
первое уплотнение.
А утром после того, как мы нашли у нее второе уплотнение, Марла
прискакала на кухню, засунув обе ноги в одну половину колготок, и сказала:
- Посмотри - правда, я похожа на русалку?
А еще она сказала:
- Бывает, парни, сидя на толчке, делают вид, что они едут на мотоцикле.
Но они выделываются. А у меня это вышло совершенно случайно.
Первое уплотнение Марла обнаружила как раз перед тем, как мы
повстречались в "Останемся мужчинами", а теперь вот появилось и второе.
Достаточно сказать вам, что Марла до сих пор жива. Философия Марлы
заключается в самой возможности умереть в любое мгновение. Трагедия вся в
том, говорит она, что этого не происходит.
Когда Марла обнаружила первое уплотнение, она отправилась в клинику,
где измученные мамаши семейств, одетые, как пугала, сидели в пластиковых
креслах вдоль трех стен приемного покоя с тощими бледными детишками на
руках. У детей были черные круги под глазами, и вообще они походили на
подпорченные апельсины или бананы, и мамаши вычесывали из их волос корки
перхоти, вызванные вышедшим из-под контроля организма дрожжевым грибком.
Зубы торчали у детишек из тощих десен так, что до сознания впервые доходило,
что человеческие зубы - это просто осколки кости, высунувшиеся наружу, чтобы
измельчать попавшие в рот вещи.
Вот чем все кончается, если нет медицинской страховки. Еще когда никто
ничего не знал, многие голубые парни захотели родить себе ребятишек от
женщин, а теперь дети больны, их матери умирают, а отцы уже умерли. И сидя в
приемном покое, провонявшем рвотой, мочой и уксусом, слушая, как сестра
расспрашивает каждую мамашу, как давно она больна и сколько веса она
потеряла с начала болезни, и есть ли у ребенка родственники или опекуны,
Марла решает: нет, нет и нет.
Если уж суждено умереть, то лучше об этом не знать.
Марла заглянула в прачечную-автомат за углом от больницы и украла все
джинсы из сушилок, а затем пошла к скупщику, который дал ей по пятнадцать
долларов за пару. Затем Марла пошла и купила себе пару отличных колготок, из
тех, которые никогда не поползут.
- Даже на дорогих колготках - на тех, что не ползут, - часто бывают
затяжки, - говорит Марла.
В этом мире нет ничего вечного. Все потихоньку рассыпается.
Марла начала ходить в группы поддержки, поскольку становится легче,
когда поймешь, что ты - не единственная в мире подтирка для жопы. У всех
что-нибудь не в порядке. На какое-то время у нее даже сердце стало биться
ровнее.
Марла начала работать в морге, где ее посадили заниматься клиентами,
оплачивающими похороны вперед. Часто какой-нибудь толстяк, - а еще чаще, -
толстуха, - выходили из демонстрационного зала с урной для праха размером с
рюмочку для вареных яиц, и тогда Марла, сидевшая за столом в фойе с черными
распущенными волосами, колготками в затяжках, уплотнением в груди и нависшим
над головой дамокловым мечом, вынуждена была говорить им:
- Мадам, не льстите себе! В эту штучку не влезет пепел даже от одной
вашей головы. Пойдите и принесите урну размером с мяч для боулинга.
Сердце Марлы выглядело примерно так же, как мое лицо. Как все дерьмо и
грязь в этом мире. Использованная подтирка для задницы, которую никто не
собирается использовать даже как вторсырье.
В промежутках между работой в морге и посещением групп поддержки,
рассказала мне Марла, она общалась с мертвецами. Мертвецы звонили ей с того
света по ночам. Порой в баре бармен подзывал Марлу к телефону, она брала
трубку, а там - мертвое молчание.
Временами ей казалось, что это и есть - дойти до точки.
- Когда тебе двадцать четыре, - говорит Марла, - ты не имеешь никакого
представления о том, как низко можно пасть, но я всегда всему быстро
училась.
В первый раз, когда Марла наполняла урну пеплом, она забыла надеть
маску. Когда, покончив с урной, Марла высморкалась, на ее носовом платке
остались черные разводы от человеческого пепла.
Если в доме на Бумажной улице телефон звонил только раз, а затем в
трубке молчали, значит, кто-то из мертвецов звонил Марле. Это случалось
гораздо чаще, чем можно себе представить.
В доме на Бумажной улице стали раздаваться звонки от детективов,
расследующих взрыв в моем кондоминиуме. Тайлер становился рядом со мной и
нашептывал мне в одно ухо, в то время как я держал телефонную трубку у
другого. Следователь спрашивал, знаю ли я кого-нибудь, кто в состоянии
изготовить кустарным способом динамит.
- Акты насилия - естественная часть моего развития, - шепчет Тайлер, -
в направлении трагедии и распада.
Я объясняю следователю, что, по-моему, взрыв в кондоминиуме вызван
неполадками в холодильнике.
- Я покончил с жаждой физической власти и собственническим инстинктом,
- шепчет Тайлер, - потому что только через саморазрушение я смогу прийти к
власти над духом.
Динамит, сказал детектив, содержал примеси - щавелевокислый аммоний и
перхлорат калия - что означает, что взрывное устройство было изготовлено
кустарно, в домашних условиях, и что засов на входных дверях был надпилен.
Я сказал, что в ту ночь был в Вашингтоне, округ Колумбия.
Детектив объяснил по телефону, что кто-то впрыснул жидкий фреон в
замочную скважину, а затем ввел в нее зубило, которым пытался выбить
цилиндр. По этому методу обычно воры снимают замки с велосипедов.
- Освободитель, который разрушил мою собственность, - говорит Тайлер, -
боролся за то, чтобы освободить мой дух. Учитель роздал за меня все мое
имение, дабы я спасся.
Детектив сказал, что тот, кто сделал самодельный динамит, мог включить
газ и задуть дежурный огонек в духовке задолго до того, как произошел взрыв.
Газ мог послужить всего лишь спусковым крючком. День за днем газ заполнял
кондоминиум, пока искра не проскочила на щетке электрического двигателя в
компрессоре холодильника, и не произошел взрыв.
- Скажи ему, - шепчет Тайлер, - Да, это сделал я. Я устроил взрыв. Ведь
это то, что он хочет услышать.
Нет, говорю я детективу, я не открывал газ перед тем, как уехать из
города. Мне нравилась моя жизнь. Мне нравилась моя квартира. Мне нравилась
моя мебель. Вся - светильники, кресла, ковры - я жил этим. Это был я сам.
Тарелки в серванте были частью меня. Домашние растения были частью меня.
Телевизор был частью меня. Это меня хотели взорвать. Неужели вы не
понимаете?
Следователь попросил меня никуда не отлучаться из города.

обращений к странице:11110